А в конце того года мы репатриировались. Мне было 15. Тогда все говорили о том, как Рабин депортировал из Израиля 417 хамасников (их, кстати, спустя несколько лет вернули), было много споров... А еще были теракты. Как правило, это был нож в спину. Взрывы начались позже...
Через полгода со мной случилась первая любовь, полностью сдвинув мне крышу. Тогда же в Иерусалиме проходили муниципальные выборы, и моей первой работой в Израиле стала предвыборная агитация в штабе Ольмерта, того самого. Мой "друг", который был на год старше меня, и имел на 9 месяцев больше стажа в стране, сказал, что Ольмерт наш, т.к. ликудник и правый, и записался вместе со мной. Мы ходили по городу в майках с надписью "Эхуд Ольмерт. Потому что все знают, что пора!" и называли себя "братья-Ольмерты"...
Потом пошло поехало - Осло-алеф (известное также как "Газа и Йерихон в начале") и Осло-бет, когда отдали уже гораздо больше. Второе, как известно, прошло в Кнессете благодаря перебежчикам из Цомета; оба получили чуть ли не министерские портфели, а один из них (Алекс Гольдфарб) в придачу мицубиси (второго, Гонена Сегева, поймали недавно на контрабанде экстази). Если не ошибаюсь, тогда же Рабин, Перес и Арафат получили Нобелевскую премию мира.
Да, очень много возни было вокруг "Палестинской Хартии", которая призывала к уничтожению Израиля. В результате они ее как будто отменили, но на самом деле вовсе не отменили. Все их коварные планы раскрыл Бени Бегин, он долго бегал с найденными им секретными материалами, разоблачавшими Арафата, но они мало кого интересовали (где он сейчас???). Допускаю, что противоположный лагерь пребывал чуть ли не в эйфории по поводу почти наступившего мира.
Помню, как мы с моим другом ходили на демонстрации против Норвежских соглашений, кругом кричали: "Это приведет к катастрофе!". Еще никто не знал, что будет и как, но ощущения были, что все куда-то катится...
Потом было убийство Рабина и сразу после него - "охота на ведьм" из правого лагеря. Тогда же мой идейный друг вступил в Ликуд. Я еще не знала, во что вступила я. Он ходил подавленный, и одно время кругом говорили, смотри-ка, как он переживает по поводу Рабина. А он тем временем вынашивал свое личное предательство. Я, как всегда в таких случаях, узнала последней. И с того момента он выпал из моей жизни (но, увы, не из моей головы). За два с половиной года нашего романа я имела несчастье к нему сильно привязаться, и все последующие годы прошли у меня под знаком тоски по нему с одной стороны, и складывания штабелями поклонников, с другой.
Однако же я помню, как все было. Как началась волна взврывов в автобусах. Только благодаря ей на выборах победил Ликуд. Были беспорядки, в ходе которых палестинские полицейские открыли огонь по нашим, однако это не помешало продолжить переговоры с Арафатом. Я еще успела побывать в Хевроне, до того, как Биби его отдал (хотя, что значит, отдал - евреи там до сих пор живут). А в 2000-м, в канун Рождества, кстати, была с очередным поклонником в Вифлиеме, очень красивый город (мы дошли из Гило пешком). Стрелять по Гило из него начали немногим позже. Но до этого еще был Барак, который почти отдал арабам Иерусалим (они не взяли) и который вывел войска из Ливана (его критиковали за то, что это было больше похоже на позорное бегство).
Помню, как началась интифада и как захватили в плен солдат на ливанской границе. Люди гадали, надолго ли это. Мне кажется, только благодаря интифаде я поступила в Институт Вейцмана (я долго была в листе ожидания, а потом, я слышала, многие иностранные студенты отменили). Между прочим, именно там я познакомилась со своим любимым мужем... Тогда же к нам из Москвы должны были приехать родственники; они перенесли билеты на месяц. Но чем дальше шло время, тем больше все понимали, что это навсегда... Дальше вы, наверняка, сами помните...
